"Пять секунд"
Старый адмирал застыл в окружении тактических экранов. Сотни разноцветных огоньков, вспышки, помехи в эфире, взрывы, брань, крики из невидимых колонок. А взрывы бывали двух видов: оглушающие, когда всё ещё можно было исправить, и бесшумные, означавшие только полное уничтожение. Всё это был бой. Космическое сражение, которое адмирал, похоже, проигрывал.
Всего несколько минут назад семнадцатый флот вышел из проникновения, чтобы обнаружить засаду в месте своей предполагаемой дислокации.
Как, откуда, почему? Кто это вообще? Но все теоретические вопросы перестали иметь значение, когда адмирал понял, что окружён превосходящими силами противника.
Из этой сферы нужно было вырваться. Ещё минута, и даже явление Господне не спасёт их от полного уничтожения.
На экране мигнул сигнал срочного вызова, уже примелькавшийся за последнее время до остановки сердца, и адмирал увидел одного из своих капитанов.
Потом, много дней спустя, адмиралу казалось, что их разговор длился часы, но запись точно показывала пять секунд.
– Слушаю, – резко каркнул адмирал.
Господи… Мальчишка. Дай Бог четверть века ему, не больше! Стройный, как кнут, весь – мягкие струящиеся линии, форма – словно и не форма на нём, а дорогущий эксклюзивный костюм, каприз моды в военном стиле. Тонкие черты лица, чёткие, словно умело подкрашенные губы и миндалевидные глаза на узком лице. Длинные золотые волосы не по уставу небрежно перехвачены зажимом в районе лопаток.
Аристократ. Из тех манерных маменькиных сыночков, при виде которых прошедший выси и бездны адмирал брезгливо кривился. Но сейчас, в горячке боя, в глазах мальчишки – прохлада. Как родниковая вода в пустыне. Ключ, бьющий из земли.
Адмирал знал такие глаза.
– Сэр, разрешите создать брешь, сэр.
Подразумевая – «сэр, флот несёт потери, сэр, так мы не пробьёмся, сэр, разрешите…»
Все они, все: и ветераны, и недоучки-стажёры, они погибали там, а старик ничего не мог сделать. И этот капитан… аристократ… сын… сынок, как все они, гибнущие, его дети!!!
Адмирал прекрасно понял, о чём именно просил изящный молодой человек, которому не место на флоте. Нет! Не отпускать! За считанные мгновения этот мальчишка стал родным. И позволить ему умереть?..
Одному или всем. Боже, за что ты наказываешь правом выбора?
– Разрешаю.
Капитан склонил голову и отключился.
В памяти бортового компьютера, в чёрном ящике, остались ещё пять секунд видеозаписи.
Они прорвались, чёрт бы их всех побрал, везучие сукины дети. Один из капитанов, тот самый мальчишка, пошёл на таран атакующей сети, активировав на своём борту всё, что могло быть активировано, вплоть до устройства самоуничтожения и выброса в след контрабандных баллонов с бензином. Направленные поясом торпеды сбили те корабли противника, которые не были уничтожены прямым тараном.
До конца жизни адмирала на его столе стояла рамка с фотографией изящного молодого человека с чертами лица потомственного аристократа. Юноша в просторной белой рубахе задумчиво смотрел в лежащую на его коленях книгу. Старик не мог понять, почему именно этот из всех погибших. Но в своих ночных кошмарах он порой видел то, чего не успел увидеть в реальности.
…Выключив связь, молодой человек мягко, едва ли не лениво отвернулся от экрана и сделал несколько шагов к центру рубки управления одного из крупнейших космических крейсеров. Его шаги почти незаметны, так могла бы двигаться ртуть. По коже стеклянной гладкости танцуют блики с тактических экранов. Он занимает место за самым малым пультом и почти скучающе даёт команду на выброс спасательных капсул, лишая себя экипажа. Тонкие музыкальные пальцы с нереальной скоростью запускают сотни программ, впечатывая пароли допуска быстрее, чем способен реагировать разум, и направляя крейсер в сторону чётко вычисленного скопления сил противника. Вражеские корабли пошли на перехват, подозревая скорый выброс истребителей (которых нет уже на борту, они все в бое, но как уследить?). Лишь за секунду до столкновения по лицу молодого человека скользнула лёгкая сожалеющая улыбка. Он расслабленно смотрел на экраны, проецирующие в рубку изображения с носовых и кормовых датчиков. А потом он сгорел. Вспыхнул сверхновой, так и не узнав, что на пять секунд стал сыном своему адмиралу.