"Дар"

Замирая на каждом шагу, Алеля кралась по подземной части своего дома. Отец говорил ей, что у него здесь какая-то лаборатория, но девочка ещё не знала – какая. Отец говорил, что семь лет – это слишком мало, чтобы понять суть его работы. И строго-настрого запретил ей спускаться сюда, не дав ей ни ключа от лифта, ни пароля, ни карточки от двери, но девочку это не остановило. Проверки, глаза, голос? Она просто прокралась следом за одним из рассеянных людей в белых халатах. Совсем недавно. Уже ночью. Потому что только ночью, засыпая, она услышала Зов.

Вот за этой дверью…

Похоже на сценку из исторического фильма, тюрьма, только стены белые и мягкие, вместо койки – операционный стол, вместо тяжёлых цепей – энергетические наручники. Вместо измождённого пленника – измождённый ангел с поникшими, но всё равно величественными крыльями.

Ангел поднял глаза и посмотрел на неё. В неё. Сквозь неё. Алеля почувствовала себя хрустальной статуэткой под лучами солнца.

Придушённо вскрикнув, ребёнок бросился к прекрасному созданию, и обесточенные наручники двумя лентами спланировали на пол.

Сначала ангел не шевельнулся. Его длинные пепельные волосы упали со склонённого лба вперёд, закрывая лицо и почти полностью укутывая обнажённое темнокожее тело. Только крылья замерцали, наливаясь свежей силой. А потом ангел вскочил, заставив Алелю отшатнуться, и закричал в потолок долгим мучительным птичьим криком. Ангел с перекошенным болью и безумием лицом заметался по комнате, ударяясь в стены, в пол, в потолок! Его тело вспыхивало молниями, задевая очередную деталь техники. Но спустя уже несколько мгновений ангел испустил ещё более пронзительный крик и извлёк из пространства сияющий меч. Его глаза, его потемневшие серебряные глаза нашли девочку. Резкий клёкот вырвался из красивых чётких губ, когда меч понёсся к съёжившемуся от страха ребёнку. Алеля вскрикнула от боли и упала, разукрасив пол собственной кровью.

В следующую секунду в помещение вломились вооружённые люди, но они опоздали: издав последний надрывный вопль, ангел взлетел, выставив перед собой сияющий меч, и выжег им путь сквозь броню потолка.

– Алеля!

Из-за спин охраны пробился хозяин дома и лаборатории. Упав на колени рядом с ребёнком, он протягивал к ней руки, желая и боясь коснуться своего залитого кровью дитя.

– Алеля, доченька, что ты наделала?! Алеля, родная, не умирай! Кто-нибудь, Эдварда сюда!!!



Плёнки с записью произошедшего просматривали в присутствии девочки. Она видела на экране себя, с походкой куклы и глазами, светящимися в полутьме бездушной пустотой. Точно так же она открыла дверь, отомкнула сковывающие волю чужака-подопытного наручники, и только после этого приборы зафиксировали присутствие её разума.

– Бедная моя девочка, – говорил её отец, гладя по головке и стараясь не касаться перебинтованной спины Алели. – Он просто подчинил тебя себе. Бедное дитя…

– И везучее, – буркнул доктор Эйтон. – Этот меч мог убить Вашу дочь, но объект промахнулся, срезав почти только одну кожу с верхней части спины. Да и то, если бы мы не были уже в лаборатории, она могла бы умереть от потери крови прежде, чем из города подоспела бы помощь!

Алеля молчала. Она смотрела запись с видеокамер, графики с разных непонятных аппаратов – и молчала. Это был первый раз, когда она безмолвно обманывала собственного отца.



Лёжа в постели, с головой укрывшись одеялом, Алеля осторожно трогала свою повреждённую спину, нащупывая маленькие, еле заметные бугорки чуть ниже лопаток. Ещё несколько недель, и отец отошлёт её в какой-то престижный интернат. Он решил, что и ей, и другим опасно, если такой незащищённый разум находится рядом с лабораторией. Оставить работу он не мог и не хотел…

Алеля знала, что до ближайшей проверки её состояния ещё несколько часов: её осматривали сразу после завтрака и второй раз – перед ужином. От камер в детской она пряталась под одеялом. У неё было ещё достаточно времени, чтобы трогать мягкие тёплые бугорки на своей спине.

Совсем недолго девочка слышала голос ангела, да и то, что слышала, было просто криком. Но, наверное, ангел очень красиво пел. Алеля вспомнила его клёкот, когда он опускал на неё свой меч. Тогда эти чуждые, но такие завораживающие звуки обрели смысл:

«Это мой дар тебе».

В интернате не будет камер и таких частых проверок. Её спина окончательно заживёт и, на удивление врачам, кожа будет гладкой и почти чистой, лишь с полоской тончайших шрамов, с двух сторон словно распускающихся цветами гвоздики. Алелю оставят в покое.

Девочка закрыла глаза, продолжая, словно обнимая себя, касаться бугорков под лопатками, всегда прятавшихся внутри неё к утру. Засыпая, Алеля мечтала о том времени, когда бесконечные проверки престанут мешать расти её крыльям. Когда это время наступит, они быстро вырастут, и тот пепельноволосый ангел прилетит к ней. Он будет петь для неё, он научит её летать и так прятать крылья, чтобы никто их не видел даже днём. Он сказал ей однажды – ночью, во сне – что когда она вырастет, она станет очень красивой.

Он вернётся. И он научит её летать…





Цитата дня:

Я иду по тоненькой дорожке,

У меня есть маленькие рожки,

У меня в ботиночках копытца,

Пусть меня милиция боится.

(Шмендра)






Игра дня: "Ангел-хранитель".