Не ждите чуда - чудите сами.
"Верность"
Я с трудом мог их видеть сквозь алую муть в глазах. Несмотря на то, как меня научили их бояться, я далеко не сразу разобрал, чего они от меня требуют.
– Смотри! – издевались они. – И это ему ты был верен?!
Мой господин лежал на краю обрыва, избитый, жалкий, беспомощный. Над ним смеялись, на него плевали.
– Раб! – кричали они. – И это твой хозяин?! Это тот, кому ты так верен?! Ну же, ты ведь носишь его ошейник! Давай, теперь он беспомощен и в твоей власти, неужели ты ничего не хочешь ему припомнить? Что ты сделаешь с ним?
Кто-то вложил в мою ладонь кинжал, бесполезный против них, но против связанного…
Я поднялся с колен и медленно пошёл к моему господину.
Один взгляд – глаза в глаза.
Схватив его за плечо, я перевалился через край – в далёкие воды реки.
Уже в воде мне удалось разрезать его путы, вложить кинжал в его руку и оттолкнуть к берегу. То же движение бросило меня в середину потока и притопило.
Прежде, чем хрустальная быстрая вода утащила меня, я ещё увидел как люди моего хозяина подобрали его, почти беспамятного, не обратив внимания на такую бесполезную вещь, как тонущий раб.
Опускаясь на дно, давясь заполняющей лёгкие водой, я с истеричной улыбкой вспоминал моих мучителей. Они так и не поняли, наверное, что одно дело – хранить верность, и совсем другое – завоевать её. Пусть даже у жалкого раба.
Я с трудом мог их видеть сквозь алую муть в глазах. Несмотря на то, как меня научили их бояться, я далеко не сразу разобрал, чего они от меня требуют.
– Смотри! – издевались они. – И это ему ты был верен?!
Мой господин лежал на краю обрыва, избитый, жалкий, беспомощный. Над ним смеялись, на него плевали.
– Раб! – кричали они. – И это твой хозяин?! Это тот, кому ты так верен?! Ну же, ты ведь носишь его ошейник! Давай, теперь он беспомощен и в твоей власти, неужели ты ничего не хочешь ему припомнить? Что ты сделаешь с ним?
Кто-то вложил в мою ладонь кинжал, бесполезный против них, но против связанного…
Я поднялся с колен и медленно пошёл к моему господину.
Один взгляд – глаза в глаза.
Схватив его за плечо, я перевалился через край – в далёкие воды реки.
Уже в воде мне удалось разрезать его путы, вложить кинжал в его руку и оттолкнуть к берегу. То же движение бросило меня в середину потока и притопило.
Прежде, чем хрустальная быстрая вода утащила меня, я ещё увидел как люди моего хозяина подобрали его, почти беспамятного, не обратив внимания на такую бесполезную вещь, как тонущий раб.
Опускаясь на дно, давясь заполняющей лёгкие водой, я с истеричной улыбкой вспоминал моих мучителей. Они так и не поняли, наверное, что одно дело – хранить верность, и совсем другое – завоевать её. Пусть даже у жалкого раба.