Не ждите чуда - чудите сами.
...Их пшеничные волосы терялись в полях по осени. И дети бегали босые, подражали говору птиц. Лица у всех конопатые, солнцем ясным излюбленные, и говорили вечером, что смех – это значит всласть.
Я там проходила вечером, они зазывали на ночь, и разве смог бы хоть кто-нибудь приглашением их пренебречь? А ночью – и гром, и молнии, и головы ввысь поднимаются, и эти пшеничные локоны подобием небу искрят.
Ливень сильнее горестей. Ливень – сильнее шалостей. Ливень – улыбка ночи, весёлые вопли детей. Я с ними плясала, дикая, под ливнем совсем промокшая, и большего вспомнить счастья мне так и не удалось.
На утро всё поле – ясное, а небо – влажное золото. Мне в косы вплели по колосу, а я уходила прочь. А всё же, наверно, правильно, что после вспомнить, где поле то, и вспять по следам вернуться мне так и не удалось.
Ведь дальше, за этим полем, меня ожидало новое…
Я там проходила вечером, они зазывали на ночь, и разве смог бы хоть кто-нибудь приглашением их пренебречь? А ночью – и гром, и молнии, и головы ввысь поднимаются, и эти пшеничные локоны подобием небу искрят.
Ливень сильнее горестей. Ливень – сильнее шалостей. Ливень – улыбка ночи, весёлые вопли детей. Я с ними плясала, дикая, под ливнем совсем промокшая, и большего вспомнить счастья мне так и не удалось.
На утро всё поле – ясное, а небо – влажное золото. Мне в косы вплели по колосу, а я уходила прочь. А всё же, наверно, правильно, что после вспомнить, где поле то, и вспять по следам вернуться мне так и не удалось.
Ведь дальше, за этим полем, меня ожидало новое…